— Да я скорее умру, чем скажу — даже перед вами, — заявила Гвинет, а затем, видимо не зная, как ей быть дальше, продолжила: — Была причина, из-за которой я зашла в то утро в кабинет поговорить с беднягой Бентли. Я… я испугалась, — продолжала она, чуть дыша. — Понимаете, я сомневалась. Я… знаете… я спала с Бентли прошлой ночью, не приняв… понимаете… мер предосторожности.

Даже в темноте было видно, как ее лицо залилось краской. Она буквально проглотила последние слова.

— Так вот почему, — скрипучим голосом проговорил Энди, — он был в таком приподнятом настроении в то утро!

— Энди! — воскликнула потрясенная Тэсс.

— Понимаете, я не желала и думать о ребенке и хотела сказать ему об этом. Затем и пришла в кабинет. Он вошел, увидел меня и сказал: «Привет, что ты здесь делаешь?» Тогда я ему все и сказала: «Я не предохранялась. Ты не думаешь, что у меня может быть ребенок?» — Гвинет замолчала, а потом просто добавила: — И только он засмеялся, револьвер отодвинулся от стены и выстрелил.

Гвинет расплакалась.

Может быть, из-за нескончаемого дождя гостиная показалась мне еще более холодной. Через весь холл в открытую дверь из столовой доносился шум тарелок. Накрывали стол к чаю.

— Детально изложенная ситуация, — пробормотала Тэсс.

— Детально изложенная Джулианом, — уточнил я.

— Ну-ну! — мрачно заметил Энди.

Гвинет судорожно вздохнула:

— Наверное, я очень глупая? — Она вытерла глаза тыльной стороной ладони. — Я думала, что на самом деле мне нечего бояться, но я всегда боялась и боюсь.

— Конечно, — поддержала ее Тэсс.

— Но самое главное, самое главное то, что теперь они мне верят. Когда я сказала, что револьвер отодвинулся от стены и убил Бентли, они знали, что я говорю правду. Я ужасно себя чувствую. И выгляжу, наверное, ужасно. Я это знаю! Пойдемте со мной, Тэсс, я припудрю нос, а потом выпьем чаю. Что скажете?

Мы с Энди прошли через холл в столовую, тогда как леди отправились наверх. Было видно, что им не терпелось поделиться секретами.

В столовой две маленькие лампочки едва светили в полумраке. Но даже такой свет ослепил нас. Бодрая миссис Уинч, которую совершенно не тронули произошедшие события, подлетела к нам и закудахтала, расписывая питательные свойства блюд на столе. Она звонко шлепнула Соню за то, что та нарезала что-то — не помню, что именно, — слишком большими кусками, и выпроводила ее на кухню.

Нас впервые поили чаем в этом доме, и я с удовольствием принял это предложение, но Энди с неодобрением взглянул на стол. Борясь с самим собой, он все же плюхнулся на стул и вытянул свои длинные ноги.

— Бедная девушка, — печально произнес он.

— Кто? Соня?

— «Соня»! Миссис Логан!

— Гм! Может быть. Однако, если она все время ждала, что что-то случится, ее семейная жизнь, должна быть, похожа на сплошной кошмар.

Слова задели Энди за живое. В его взгляде недоверчивость и скепсис постепенно сменились недоумением, а затем и страшным раздражением.

— Боб, — с серьезным видом произнес он, — что с тобой? Ты что, не имеешь никакого понятия, — он жестикулировал, подыскивая нужные слова, — о тонкостях жизни? О тонких вещах — я имею в виду духовные — и тому подобном? Ты понимаешь, о чем я.

— Да, понимаю.

Энди продолжал с грустью размышлять:

— Он был старше ее на тридцать лет. Наверняка заставлял вести кошмарную жизнь. Единственное, что я хотел бы знать… — Очевидно, это была мучительная проблема для Энди.

— Ты хочешь знать, кто бойфренд Гвинет?

— Она не обязана говорить, — резко заметил Энди. — Обсуждать подобные вещи отвратительно. И все равно, — он оглянулся, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает, — все равно, кто этот дьявол? Именно это я и хочу знать!

— Что ты скажешь насчет Кларка?

Энди выпрямился.

— Кларк? — повторил он с таким удивлением и так громко, что его, наверное, было слышно в холле. — Нонсенс! Нонсенс!

— Почему же?

— Кларк? Почему, спрашиваешь? Да Кларк такой же старый, как и Логан! Даже старше. Кларк!

— Он не производит впечатления монаха-трапписта. К тому же большой специалист по музеям. Кроме того, сам Кларк полагает, что он и Логан вначале смертельно ненавидели друг друга, и я ставлю шестипенсовик, что их отношения не намного улучшились, несмотря на видимость благожелательности. И еще, было бы полезно узнать, для чего он хранит в подвале тысячу галлонов бензина.

— Тысячу галлонов чего?

— Бензина. Вещества, которое горит.

— Боб, ты, наверное, рехнулся. В этом доме нет бензина. Я должен это знать, так ведь? — Он стукнул кулаком по столу. — Я обследовал каждый сантиметр этих подвалов и целыми неделями почти ежедневно приезжал сюда, кроме последних среды и четверга. Говорю тебе, здесь нет…

Именно это мы довольно долго обсуждали с Тэсс за ленчем, и она привела мне факты.

— Спроси миссис Уинч, — предложил я.

— Да что может знать миссис Уинч?

— На самом деле Кларк привез бензин именно в четверг. Даже миссис Уинч, которая и глазом не моргнет, если обнаружит скелет, сидящий на ее туалетном столике, и та перепугалась. Она рассказала об этом Тэсс, а Тэсс — мне.

Энди помрачнел:

— Послушай, Кларк не мог сделать этого!

— Это противоречит закону?

— Ладно, нет. Разве только если он хотел разыграть шутку со страховой компанией. Я хочу сказать, что это вещество опасно. Представь себе?…

— Именно.

После долгих размышлений Энди заговорил. Отодвинув стул, который противно проскрипел по твердому полу, он, казалось, пытался таким образом переместиться за круг, соответствующий окружности люстры. Затем пересел на стул, на котором сидел за завтраком, и снова люстра с ее трехъярусной «короной» из белых свечей оказалась почти над его головой.

— Мы должны уехать отсюда, — выпалил он. — Сегодня. Это не означает, что я не доверяю мистеру Кларку, правда! Но есть кое-что, о чем я собирался рассказать тебе сегодня утром, когда нас прервали.

— Слушаю тебя!

Вдруг от чьей-то тяжелой поступи вначале по плитам холла, а потом по двум скрипучим ступеням, ведущим в столовую, люстра явно завибрировала.

Это был доктор Фелл в сопровождении инспектора Граймза. Доктор неотрывно смотрел на люстру и чуть было не потерял равновесие. Свою трость с изогнутой ручкой он, словно незрячий, держал перед собой и был настолько сосредоточен на созерцании осветительного прибора, что не видел нас до тех пор, пока не прошел подальше в столовую.

— А? — остановившись, пробормотал потрясенный доктор. — О! Ах! — Он мельком взглянул на накрытый к чаю стол. — Прошу прощения, джентльмены. Я забыл, что во всякой цивилизованной стране сейчас время чая. Инспектор Граймз собирался…

Нарушая правила вежливости, я перебил его:

— Не хотите ли присоединиться к нам?

— Благодарю вас, молодой человек, — рассеянно промолвил доктор Фелл, продолжая смотреть на люстру, но затем словно проснулся: — Прошу прощения, что вы сказали?

— Я спросил, не присоединитесь ли вы к нам?

— К чему?

— К чаю.

— О! Ах! Чай! — воскликнул доктор Фелл, осмысливший, наконец, о чем шла речь. — С удовольствием! Я… э-э-э… думал о совершенно других вещах. — Он повернулся к инспектору Граймзу: — Это и есть та комната, где упала люстра, придавив дворецкого?

— Это она, сэр.

— Вы тогда были здесь?

— Да, сэр, был.

— Гм… да… Скажите: это та же самая люстра или какая-то другая?

Насупившись, инспектор Граймз пребывал в нерешительности:

— Знаете, сэр, трудно сказать. Она выглядит точно так же, однако я не понимаю, как такое может быть. Пожалуй, лучше спросить мистера Кларка.

— Это та же люстра, — вмешался в разговор Энди. — Мистер Кларк откопал ее в одном из подвалов и подновил. Если рассмотреть люстру поближе, то можно увидеть на ее нижней части острый шип. — У Энди был вид, будто он продрог. — Отвратительная смерть. Ни за что не хотел бы таким образом сыграть в ящик.

Доктор Фелл кивнул.